Огни БелаА в нашем эфире очередная серия увлекательного сериала о моих непрекращающихся попытках научиться быстро и без регистрации делать необременительные ваншоты)
Читать дальшеВ предыдущем эпизоде, растянувшимся на две недели, как мне показалось, задумка провалилась в связи с недостаточно четко сформулированным концептом, поэтому в этот раз я решила продумать все как следует. За повышенную логичность и концептуальность, в качестве основы был принят нижепредставленный арт японского художника Ogasa Shin, действующие лица и исполнители нашлись тоже быстро, а вот дальше начались проблемы. В процессе какследовательного продумывания я пришла к выводу, что при всей своей импозантности Сатаныч несколько проигрывает знойному красавчику с арта, и решила добавить ему изюминку в виде, ну скажем, новой затейливой портупеи. Сказано - сделано, и вот четыре дня я шью сей нехитрый предмет одежды на руках. Потом под яростную лавину вдохновения, сметающую все на своем пути, попала наша приглашенная звезда, Трис (любезно предоставленная Alirka), которой волей-неволей, но пришлось примерить железный обвес, на создание которого ушел еще один вечер. Еще сколько-то я строила на своем съемочном столе диораму, поначалу наивно рассчитывая обойтись только черной фоновой тканью, ваншот же, но куда там. Задник в кадре смотрелся слишком скудно, пришлось добавить к нему лампу-луну. И цветную подсветку. И не цветную тоже. И березовые ветки. Как это, в доме нет березовых веток? Бешеной собаке семь верст не крюк нет-нет, я вовсе не про себя, и буквально на следующий же после озарения день я получила полный багажник отборнейших березовых ветвей с доставкой на дом, и отчаянно чертыхающуюся А., совершенно против своей воли избранную слепой судьбой для служения искусству в моем лице)
Настал день Х. Свой звездный кадр я сделала достаточно быстро, но тут проснулся не скажу, что здравый, но какой-то смысл, настоятельно порекомендовавший после всех этих неправедных трудов и усилий отснять еще хотя бы парочку ракурсов. Звучало это довольно логично (и концептуально), все как я люблю, и снимки полетели один за другим) Под конец мне подумалось, что этому шоу не хватает огонька, буквально, и я подожгла реквизит. Вот теперь я была довольна) Отменный получился ваншот. Занятно, в процессе съемок я вроде бы совершенно непроизвольно так или иначе задействовала в кадре все ключевые культистские элементы - магические предметы, таро, ветви березы, полнолуние, огонь, Рогатый бог, ритуальное соитие с посвященной, да и снималось все это, как выяснилось, на Белтейн, один из ключевых саббатов года. Никогда особо не интересовалась неоязычеством, но видимо оно в какой-то момент заинтересовалось мной)
Далее те самые шесть ваншотов. Ну или один ваншот в шести частях)
Читать дальше
Желающие приобщиться к сакральным знаниям могут также почитать заодно
да правда, чего уж там составленную мной статью о происхождении и традициях Белтейна, Вальпургиевой ночи и Пасхи, как в общем-то явлениях по сути одного порядка. Или, если свет знаний не мил, просто послушать песенку на простодушные три аккорда, под названием "Люцифер - свет мира". Можно даже заучить ее и петь, ну например, в походе, под костерок) Ритуальный)
Статья1 Мая как международный день трудящихся появился сравнительно недавно. Но у этой даты, как у праздника, корни значительно глубже, и уходят они ещё в дохристианские времена. Так, в ночь с 30 апреля на 1 мая в славянской культуре отмечается Велесова (Живина) ночь. В эту ночь Чернобог окончательно передаёт Коло Года Белобогу, и Светлые Боги вступает в свои права, а Врата Нави до самого рассвета широко распахнуты в Явь. В Европе в ночь с 30-го апреля на 1-е мая отмечался праздник весны, а в кельтских странах примерно в это же время отмечался Белтейн (Бельтайн) – праздник порога, отмечающий не только смену времен года – окончание весны и начало лета, но и смену темной половины года, начавшейся на Самайн, его светлой половиной. Считается, что именно в этот день духи и демоны ближе всего к человеку, нужно только грамотно воспользоваться этим. Период от Белтейна до Самайна назывался an ghiran mor, «большое солнце», а период от Самайна до Белтейна - an ghiran beag, «малое солнце». Изначально этот праздник приходился на полнолуние второго месяца после весеннего равноденствия (приблизительно 7-9 мая). Белтейн - это половина пути между Весенним Равноденствием и Летним Солнцестоянием, возвращение жизни, страсти и надежды на совершенство. Этот праздник знаменовал начало лета.
У всех кельтских народов наблюдаются сходные ритуалы, связанные с разжиганием огня, изготовлением вручную хлеба и жребием.
В ночь на Белтейн гасили все огни и потом зажигали вновь. Огонь нужно было выкупить у друидов Бела. В святилищах, а затем в монастырях был обычай хранить неугасаемый огонь, который гасили лишь раз в году на Белтейн (у христиан - на Пасху). В сельской местности задолго до рассвета жители выходили из домов и начинали подниматься вверх, по склону, гоня перед собой весь свой домашний скот. Достигнув подготовленного для костра места, все становились в ров вокруг кострища и молча ждали рассвета. Когда восток начинал алеть, друиды, или особо уважаемые в селении люди добывали огонь для костра. Разжигателям огня запрещалось иметь при себе железо, обувь, украшения, выделанную кожу. Огонь можно было добывать только "чистым" способом, т.е. высеченный щепками или камнем. Так, в Шотландии огонь разводили семь молодых мужчин, которые готовили глубокую яму для костра, затем шли в семь разных сторон и должны были принести деревья или ветки семи разных пород. Эти ветки складывались высоким шалашом. Огонь разжигался вручную, путем высечения искры из камня. В Уэльсе огонь разжигали девять мужчин, обязанные принести хворост девяти различных деревьев. Место огораживалось кругом, а ветки устанавливались крест-накрест. Искра высекалась двумя дубовыми щепками. Костер зажигался с появлением первых лучей солнца. Иногда разжигались два костра близко друг от друга. Пели торжественный гимн солнцу, после чего собравшиеся трижды обходили по рву костер, три раза также прогоняли через огонь скотину (по узкому проходу между кострами), с зажженными факелами в руках обходили животных, вокруг своих земельных участков и домов. Этими же факелами зажигали и новый огонь в очаге.
Цель церемоний с огнем была двоякая: более древняя - умилостивление и почитание сил природы, и прежде всего бога солнца, направленное на то, чтобы сохранить невредимыми стада, получить хороший приплод скота, урожай на полях. Но огню костра придавалось и очистительное значение: уничтожение всех пагубных влияний и защита общины от всех бедствий, которые могут угрожать людям в течении этого времени года, - гром и молния, град, болезни, злые чары волшебников и колдунов.
На костре Бела так же приносились жертвы. Жертвоприношения преследовали три цели: увеличение плодородия, защита от злых сил и поддержание мироустройства. В разное время в ходу были и кровавые и бескровные жертвоприношения.
Кровавые жертвы. В день Белтейна в жертву Белу приносили по первенцу от каждого рода. Жертвы сжигали на огне Бела. В саге "Сватовство к Эмер" говорится: "Отдавали новорожденных всех животных во владения Белу". Описанный Тацитом ритуал сжигания плетеного чучела, наполненного людьми, тоже происходил в Белтейн. В еще более поздний период, когда произошла замена человеческих жертвоприношений различными ритуалами, "жертву" определяли с помощью жребия. Тот, кому выпадал жребий (кусок хлеба в золе) должен был семь раз прыгать через костер.
Бескровные жертвы. Древний ритуал требовал изготовления так называемого первомайского пирога. Тесто замешивали на руках без использования посуды. Пекли хлеб на огне, уложив тесто на камень. Готовый хлеб нельзя было класть ни в посуду, ни на стол, он должен был все время оставаться на руках. Этот обычай объясняют верой, что любой искусственный предмет может оттянуть священную силу огня и первой пищи. Хлебная лепешка в более ранний период приносилась в жертву богу Солнца, позже использовалась как ритуальная пища. Хлеб или лепешка могли быть заменены обрядовым печеньем. В более поздний период этот хлеб использовался для определения "жертвы". Лепешка делилась на кусочки, и один из них помечался золой. Участники ритуала тянули кусочки из мешка, и тот, кому выпадал жребий (кусок в золе) становился "жертвой".
В языческой традиции Белтейн – время сексуальной инициации Богини и Солнечного Бога. Бракосочетание майских персонажей имитировало соединение духа растительности с весной. Древние люди персонифицировали силы растительного мира в виде существ мужского и женского пола. По их мнению, растения воспроизводились путем соединения полов, а брак мужчины и женщины способствует этому воспроизведению. Это был магический акт, призванный помочь природе, заставить поля плодоносить, деревья расти. Половые акты, которыми эти ритуалы сопровождались, были не следствием распущенности, а необходимой составляющей этого ритуала.
Для упрочнения связи между оплодотворяющим Небом - «верх» - и оплодотворяемой Землей - «низ» - использовался символ Мирового Древа. Это дерево называют «дерево рассвета». Как правило, Майское дерево срубали молодые мужчины села накануне первого дня мая и устанавливали на сельской площади; в Майский день вокруг этого дерева устраивались танцы. Затем, когда Майское дерево воздвигнуто, зажигают огни Белтейна и начинают празднование. По традиции, ленты, привязанные к верхушке Майского Дерева - красные - которые должны олицетворять присутствие Солнечного Бога и белые – символизирующие Девственную Богиню. Участники, танцующие вокруг Майского Дерева держат ленты, мужчины – красные, а женщины белые. Когда они танцуют, они ткут и переплетают ленты, чтобы сформировать символический канал рождения вокруг фаллического Древа, представляя союз Богини и Бога. Священное бракосочетание могло символически обозначаться и таким способом: на верхушку Майского дерева надевали венок из цветов. По мере того, как ленты натягивались и обвивали дерево, венок медленно опускался, так что дерево - символ повелителя - медленно проходило сквозь цветочный венок - символ повелительницы.
Филипп Стаббс в книге "Анатомия злоупотреблений" (1583 г.) писал: "В Майский праздник все молодые люди, девушки, пожилые люди и их жены отправляются ночью в леса, в рощи, в горы и на холмы, где всю ночь проводят в приятных забавах. А утром они возвращаются, принося с собой для украшения своих сборищ березу и ветки деревьев. Тут нечему удивляться, потому что с ними пребывает и присматривает за их развлечениями и забавами великий правитель, это - князь ада Сатана. Я слышал от людей весьма почтенных и заслуживающих доверия, что едва ли одна треть из ушедших в лес сорока, шестидесяти или ста девушек возвращалась домой столь же целомудренной".
Впоследствии, как и многие языческие праздники, Белтайн с подачи христианской церкви, превратился в сатанинский праздник. Вальпургиева ночь – это главный шабаш ведьм. В канун 1 мая, как и в канун 1 ноября, открывались границы между мирами, и нечистая сила всех мастей собиралась на свой праздник. Ведьмы, якобы, слетались на метлах и вилах на гору Брокан и собирались с другой нечистью вокруг сатаны. Они пытались помешать благополучному течению весны, насылали порчу на людей и скот и т. п. Вечером 30 апреля всюду в Европе горели костры. Пугались и хищники, которые могли разорить стадо (ведь с мая начинался пастушеский сезон), и нечисть. В селениях накануне Вальпургиевой ночи проводилась магическая церемония изгнания ведьм: разжигались костры (на которых иногда сжигали чучела ведьмы), люди обходили дома с факелами, звонили церковные колокола и т. п.
Монтегью Сам-Мерс в 1926 году отмечает в своей "Истории колдовства и демонологии": "По убеждению европейских крестьян, в полночь последнего дня апреля не оставалось ни одной вершины холма, на которой не толпились бы демоны и колдуны".
Силы зла веселились повсюду, но особенную известность получила немецкая Вальпургиснахт, Вальпургиева ночь. Каждый год в ночь на 1 мая на вершины Броккен (и Блоксберг) в горах Харц (от Hart - "лесистые горы", там растут пихты) слетаются на метлах, вилах и козлах тысячи европейских ведьм. Первые официальные упоминания о Вальпургиевой ночи появились в протоколах инквизиции в Средние века. Мировую же известность немецкие ведьмы получили, видимо, благодаря Гете, описавшему, как Мефистофель привозит на шабаш Фауста:
На Брокен все! Толпа густа;
Посев был зелен, рожь желта.
Там Уриан вверху сидит:
К вершине ведьмам путь лежит
Средь гор и скал, с метлой, с козлом,-
И вонь и гром стоят кругом.
Старуха Баубо в стороне
Летит на матушке-свинье!
Хвала, кому хвала идет!
Вперед же, Баубо! Пусть ведет!
На дюжей свинке Баубо-мать
Достойна хором управлять.
К полуночи постепенно подтягивается опоздавшая нечисть, и ровно в полночь на плите возникает демон в виде огромного черного козла. Сам Сатана - Князь Тьмы - посещает только 2-3 крупнейших шабаша, где собираются вернейшие его поклонники, остальные сборища посещают демоны более низкого ранга. Дальше следуют сообщения "магистров", прием в свои ряды неофитов. Потом - пир и бешеная хороводная круговерть вокруг костра. Неожиданно пламя тухнет, и начинается оргия. Около 4 часов утра, незадолго до первых петухов, собравшиеся начинают разъезжаться по домам. Участь случайных очевидцев Вальпургиевой ночи обычно плачевна. По старинным источникам известно, что если кого-то замечают - жизнь их тут же заканчивается под жертвенным ножом. Если ведьмы ничего не заметили и случайный свидетель шабаша не повредился умом, ему лучше держать язык за зубами - его наверняка попытаются сжить со света. Именно поэтому в это время обыватели запирались на все засовы.
"Ежегодно на первую майскую ночь нечисть устраивает на Лысой горе свой шабаш (Вальпургиева ночь). В нем принимают участие и оборотни, и давно умершие развратные женщины - подобно тому, как в полете неистового воинства участвуют неприкаянные души усопших. Каждая ведьма является на празднество вместе со своим любовником-чертом. Сам владыка демонских сил - сатана, в образе козла с черным человеческим лицом, важно и торжественно восседает на высоком стуле или на большом каменном столе по средине собрания. Все присутствующие на сходке заявляют перед ним свою покорность коленопреклонением и целованием. Слетаясь из разных стран и областей, нечистые духи и ведьмы докладывают, что сделали они злого, и сговариваются на новые козни; когда сатана недоволен чьими-то проделками, он наказует виновных ударами. Затем, при свете факелов, возженных от пламени, которое горит между рогами большого козла, приступают к пиршеству: с жадностью пожирают лошадиное мясо и другие яства, без хлеба и соли, а приготовленные напитки пьют из коровьих копыт и лошадиных черепов. По окончании трапезы начинается бешеная пляска, под звуки необыкновенной музыки. Музыкант сидит на дереве; вместо волынки или скрипки, он держит лошадиную голову, а дудкою или смычком ему служить то простая палка, то кошачий хвост. Ведьмы, схватываясь с бесами за руки, с диким весельем и бесстыдными жестами прыгают, вертятся и водят хороводы. На следующее утро на местах их плясок бывают видны на траве круги, как бы протоптанные коровьими и козьими ногами. Любопытного, который пришел бы посмотреть на их игрища, схватывают и увлекают в вихрь своих плясок; но если он успеет призвать имя божие, то вся сволочь мгновенно исчезает. Потом совершается сожжение большого козла, и пепел его разделяется между всеми собравшимися ведьмами, которые с помощью этого пепла и причиняют людям различные бедствия. Кроме козла, в жертву демонам приносится еще черный бык или черная корова. Гульбище заканчивается плотским соитием, в которое вступают ведьмы с нечистыми духами, при совершенном погашении огней, и затем каждая из них улетает на своем помеле домой – той же дорогою, какою явилась на cборище."
А.Афанасьев "Поэтические воззрения славян на природу.”
Таков путь языческих святынь в христианские времена: теряя богов, мы обретаем демонов. (С) по материалам сети Интернет